Овальные скатерти филейным вязанием - Вязаный пуловер Т-образный Вяжем с Лана Ви
Полуэктов Ярослав: другие произведения. Сборник рассказов : Россия Иллюстрации: 7 штук.
Школа для толстушек (fb2)
Перед нами пять выдающихся имен, по-разному сложившихся творческих судеб, пять несхожих художественных почерков — и все же, даже при поверхностном чтении, четко вырисовывается единое «лицо» книги. Словно невидимые нити связывают эти пять повестей, которые как будто продолжают друг друга, дополняют каждая своими штрихами единый портрет — портрет своей страны и ее мужественного народа. Трагическая судьба Португалии, познавшей полувековой гнет фашизма, не могла не определить выбор общего настроения повестей. Если читать их в порядке расположения в книге, создается ощущение, что, долго проблуждав во тьме, неожиданно выходишь к ослепительному свету.
Золотой дождь, просыпавшийся на Ксюшину голову, был ей не нужен. Вот если бы лет двадцать назад, когда она, старшеклассница, обливаясь слезами, штопала последние колготки, а потом косолапила, выворачивая ногу, чтобы спрятать постыдный шов… Или десять лет назад, когда из куска жилистой говядины готовила для семьи первое, второе и… нет, компот все-таки варила из сухофруктов. Молочные смеси дочери просевала через мелкое ситечко — у Катеньки был диатез от сахара. Чай пили с этим отсеянным сахаром. Напиток приобретал нездоровый цвет ваксы, разбавленной зубным порошком. Нынче Ксюша сносно зарабатывала, а две ее проблемы лишние деньги решить не могли, скорее усиливали.
- Очень хорошо, но очень пессимистично. Чем-то перекликается с "Серебряными колокольчиками" Красникова.
- Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати: Э. Бланк "Пленница чужого мира" О.
- Керамика - изделия и материалы, полученные спеканием глин и их смесей с минеральными добавками до камневидного состояния.
Отчего бы мне не начать эти воспоминания — а я намерена вести их по прихотливому велению памяти — с того самого дня, когда судьба взяла меня за руку, чтобы сделать певицей, которой я, видимо, должна была стать? Это случилось за несколько лет до войны, на улице, прилегающей к площади Этуаль, на самой обычной улочке под названием Труайон. В те времена я пела где придется. Аккомпанировала мне подруга, обходившая затем наших слушателей в надежде на вознаграждение. В тот день — хмурый октябрьский полдень года — мы работали на углу улицы Труайон и авеню Мак-Магона.